Масштабы проблем, стоящих перед россиянами, настолько огромны, что многие оценки предполагают – рано или поздно они восстанут против ответственного за это режима и добьются радикальных перемен. Наблюдателей как внутри России, так и за рубежом воодушевляет растущее число протестов: количество народных акций в Российской Федерации за последние 12 месяцев превысило показатели любого из предыдущих четырех лет, причем этот рост особенно заметен за последние три месяца.
Однако потенциальные последствия этих протестов не следует переоценивать. Большинство из них незначительны и проводятся только с одобрения местных властей, определяющих условия их проведения. Более того, большинство из них не связаны с акциями в других регионах, посвященными тем же вопросам, и почти все проходят далеко от Москвы, чаще всего к востоку от Урала.
Эти протесты сталкиваются с режимом, обладающим огромными ресурсами принуждения и значительными резервами поддержки, благодаря улучшениям, достигнутым после кризисов 1990-х годов. Режим также извлекает выгоду из широко распространенного среди россиян убеждения, что политика — «грязное дело», от которого им следует держаться подальше. И что, хотя «бояре», как местные и региональные власти, могут быть плохими, «царь», каким бы ни был его титул, хороший, даже если иногда он изолирован и дезинформирован теми, кто его представляет. В случае последних протестов участники обратились к президенту России Владимиру Путину с просьбой вмешаться от их имени против чиновников, которые их угнетают, несмотря на то, что в реальности они страдают от политики самого Путина, которую региональные власти практически не могут изменить.
Любые представители элиты, которые могут рассматривать или даже использовать столь масштабные протесты для того, чтобы добиться изменения политики или кадровых решений, сами являются продуктами этого режима и разделяют многие его ценности. Если таких людей не заменят полностью — как это произошло в 1917 году, но не в 1991-м, — вероятность фундаментальных изменений гораздо меньше, чем многие сейчас считают неизбежным.
Однако гораздо больше шансов, что тот, кто сменит Путина, в конечном итоге продолжит его подход, независимо от обещаний обратного. Такой человек будет действовать так же, как и нынешний кремлевский лидер. Это не означает, что анализ основных проблем, стоящих перед Россией, не нужен или что протесты никогда не смогут сыграть позитивную роль, пусть и не в конкретной политике, а в трансформации российской политической культуры. Но означает, что эти факторы необходимо учитывать, даже несмотря на то, что комментаторы, рядовые россияне и академические эксперты предполагают, что в 2026 году как проблемы, так и протесты по их поводу будут только усиливаться.
В нынешних условиях россияне сталкиваются с растущими насущными проблемами, и многие из них уже вызывают протесты.
1. Война против Украины и проблема возвращающихся ветеранов постоянно вызывают озабоченность в российском обществе. Даже если будет достигнуто соглашение, война Путина против Украины не перестанет быть проблемой для российского народа. Она лишь меняет свою форму — и, возможно, становится еще серьезнее. Россия продолжает приносить огромные человеческие жертвы и вкладывать в эту войну значительные суммы денег, перенаправленные с других целей на финансирование боевых действий. Однако россияне все больше сосредотачивают свое внимание на последствиях возвращения ветеранов. Это возвращение, по-видимому, провоцирует резкий рост преступности. Кроме того, стремление Путина сделать ветеранов новой элитой не только угрожает жизни простых россиян, но и поднимает вопросы о судьбе членов элиты нынешней.
2. Россия сталкивается с растущими экономическими трудностями по мере продолжения войны. Российские чиновники признали, что страна вступила в рецессию, а некоторые даже говорят о более серьезной угрозе стагфляции, являющейся результатом как усиления санкций, так и неспособности Москвы отремонтировать или заменить существующую инфраструктуру и оборудование. В результате не только сокращается производство во многих секторах, особенно в производстве потребительских товаров, но и во все большем числе случаев работники не получают зарплату или теряют работу. Инфляция вредит всем, особенно наименее обеспеченным слоям населения.
3. В России наблюдается рост числа разрушающихся жилых домов и объектов инфраструктуры. С наступлением зимы все больше россиян живут без отопления, электричества и водопровода, поскольку власти не смогли отремонтировать или заменить ветхое жилье и другие сооружения. Эти проблемы — наиболее широко освещаемые, когда речь идет о квартирах, больницах и магазинах — характерны для российской инфраструктуры в целом, включая транспортные и коммуникационные сети, шахты, газовые и нефтяные месторождения.
4. Состояние окружающей среды ухудшается. Режим Путина всегда ставил экономическое развитие выше охраны окружающей среды и людей, которые от нее зависят. В течение последнего года россияне наблюдали, как волонтеры пытались ликвидировать нефтяные разливы на юге и севере страны, практически не получая помощи и часто сталкиваясь с противодействием правительства. Теперь перед ними стоит проблема озера Байкал, поскольку Путин подписал принятый Думой закон, открывающий путь к практически неограниченному экономическому освоению прибрежной зоны, которая для большинства россиян почти священна. Они продолжают бороться со строительством новых мусорных свалок вблизи жилых районов. Многие протесты все еще слишком локальны, но растет понимание того, что они представляют собой часть общероссийской проблемы.
5. Обостряются проблемы с транспортом и связью. Рост цен и налогов кладет конец эре массового владения автомобилями в России, автомагистрали и железные дороги испытывают трудности, а авиаперелеты становятся все сложнее, поскольку Москва закрывает аэропорты в других городах, а региональные авиаперевозчики прекращают свою деятельность. Москве пришлось отменить или, по крайней мере, отложить различные проекты, которые Путин продвигал лично. В то же время россияне все чаще сталкиваются с перебоями в работе интернета и запретом свободного общения в мессенджерах, что уже порождает судебные протесты граждан против власти.
6. Россияне, включая Кремль, обеспокоены демографическими изменениями, вызванными притоком трудовых мигрантов из Центральной Азии и Кавказа, а также высокими показателями рождаемости среди многих нерусских по сравнению с резким снижением этих показателей среди этнических русских. Сочетание этих двух факторов приводит к тому, что Россия становится все менее «русской», и некоторые предсказывают, что к 2075 году в стране будет мусульманское большинство. Даже если это преувеличение, изменения в демографии страны усиливают этническую и религиозную напряженность и конфликты.
7. Жители России ощущают, что всё больше теряют престиж как страна и как цивилизация. Сейчас они сталкиваются с гораздо более жёсткими ограничениями на поездки, число нерусских, стремящихся получить российское гражданство, резко сократилось, а на российском Дальнем Востоке появились вывески на китайском языке — одно из последствий поворота Путина на восток с начала полномасштабной войны в Украине. Кроме того, россияне пережили несколько крупных техногенных катастроф, получивших широкое освещение за рубежом. Последней из них стал взрыв на космодроме Байконур в Казахстане, сделавший запуски пилотируемых кораблей невозможными.
8. Также россияне сталкиваются с постоянно растущими налогами, как прямыми, так и косвенными, для финансирования войны против Украины. Это происходит в то время, когда правительство сокращает медицинские и другие услуги, на которые россияне традиционно полагались.
9. Наконец, сама российская власть чувствует себя всё более неуютно. Финансовые трудности, вызванные войной как в Москве, так и в регионах, привели не только к отмене или задержке многих ключевых проектов, но и поставили региональные правительства на грань катастрофы, что неожиданно открывает путь некоторым губернаторам к большей независимости. Война также привела к резкому сокращению числа полицейских в России, поскольку офицеры ушли на более высокооплачиваемую службу в армию. А план Путина по интеграции ветеранов в существующую элиту заставляет некоторых представителей элиты задуматься о собственной судьбе.
В большинстве стран подобное сочетание все более серьезных проблем вызвало бы массовые протесты, изменения в государственной политике или замену государственных лидеров новыми. В России этого не произошло, несмотря на резкое увеличение числа протестов за последние несколько месяцев. Вместо этого протестные акции оставались небольшими, изолированными, жестко контролировались местными властями и не распространились на другие регионы, за исключением микроскопически малого числа случаев. Как в индивидуальном, так и в коллективном плане эти протесты показывают, что, хотя россияне отнюдь не довольны сложившейся ситуацией и опасаются, что она только ухудшится, они не готовы выйти на улицы в массовом порядке либо из-за своих «патриотических ценностей», либо из-за страха перед репрессиями.
Помимо этих объяснений относительной скудности протестов, существуют и другие, более насущные причины полагать, что россияне в целом гораздо больше довольны своей жизнью, чем многие подозревают, и что они с меньшей вероятностью поддержат радикальный пересмотр политики или руководства, чем многие надеются. Одно из наиболее вдумчивых и значимых объяснений этого содержится в двух публикациях Льва Гудкова из Левада-центра, который десятилетиями отслеживает изменения и, что особенно важно, некоторые неизменные категории в России.
В первой из этих статей, опубликованных Левада-центром, социолог утверждает, что опросы, проведенные его организацией и другими в последние годы, показывают, что россияне стали более удовлетворены своей жизнью. Он считает, что это в первую очередь связано с умением Кремля направлять внутреннюю агрессию россиян на нападения на меньшинства внутри страны и Украину за рубежом, тем самым позволяя им восстановить ощущение того, что Россия является «великой державой». Он добавляет, что преобладающее среди россиян отношение к ситуации изменилось с 1994-2019 годов, когда точка зрения «жить тяжело, но можно держаться», затем трансформировалась в позицию «всё не так уж плохо, и жить можно».
По мере того, как эта более позитивная оценка стала доминирующей, преобладавшая ранее пессимистическая оценка резко снизилась. В 1998-1999 годах 61 процент россиян заявляли, что продолжать жить так, как они жили, невозможно. Сегодня, как утверждает Гудков, доля россиян, которые так считают, снизилась до пяти процентов. Это ограничивает число людей, готовых протестовать против вещей, которые их серьезно беспокоят.
Он указывает на пять изменений, объясняющих это. К ним относятся снижение уровня бедности, рост цен на сырье, отказ от завышенных ожиданий многих в 1990-х годах о мгновенном улучшении ситуации и «стабилизация жизни в условиях нового авторитарного режима». Это позволило россиянам выразить свой гнев и почувствовать себя великой державой. Однако, по мнению Гудкова,
Крах некоторых базовых, системообразующих институтов советского тоталитаризма — сращения партии и государства, плановой экономики, централизованного аппарата управления — не затронул других важнейших институтов этой системы (политической полиции, армии, суда, образования), а потому и не привел к либерализации массового сознания.
В результате, продолжает социолог, у большинства россиян сохранилась «авторитарная структура сознания». Люди ожидают, хотя и не требуют от государства, прежде всего улучшения своего уровня жизни, защиты от произвола бюрократии и преступников, а не стремятся к свободе и политическим правам. За последнее десятилетие, продолжает он:
Возвращение к великодержавной риторике, к борьбе с «цветными революциями» и «пятой колонной», конфронтация с Западом после вступления балтийских республик в 2004 году в ЕС и НАТО были встречены «обществом» с пониманием, облегчением и одобрением.
Эта реакция населения помогает объяснить возвращение авторитаризма. Это не просто результат действий Путина и его режима, но и реакция все еще авторитарного российского народа на его действия. Путин проводит более агрессивную внешнюю политику за рубежом, как, например, в Украине, и более репрессивную внутри страны в отношении мигрантов и других меньшинств, чтобы отвлечь народное недовольство от своего режима.
Во интервью, опубликованном MOST.Media, Гудков заявляет: надежды на то, что Россия коренным образом изменит курс после ухода Путина из власти, часто преувеличены. И деградация, которую российское общество пережило при Путине, и искушение авторитаризмом почти наверняка сохранятся в будущем. Учитывая разочарования, которые россияне испытали из-за провала реформ в 1990-х годах, они не видят реальной альтернативы авторитаризму, которому они подчиняются. Гудков продолжает:
Вся предшествующая культура, которая у нас была — это лицемерное приспособление к существующему порядку, к репрессивному государству. Эта государство выработало свой тип человека, живущего своей жизнью и демонстрирующего поверхностную лояльность власти, с условием, что за это изображение покорности его не съедят. Этот опыт советских времен реанимирован в десятилетия путинского правления. Было некое ослабление этого государства в 90-е годы, но наши люди тогда хотели не свободы, а повышения своего потребительского статуса, хотели жить, как в западных странах, но при этом ничего не делая, рассчитывая на то, что власть сама обеспечит им такой уровень благосостояния.
Даже в 1990-е годы, отмечает он, лишь немногие организации, в основном поддерживаемые грантами из-за рубежа, действительно стремились к демократии. В результате основные институты тоталитарного общества, то есть армия, КГБ и судебная система, оставались теми же самыми, даже если их переименовывали. Российское население воспринимало это как «данность», а не как нечто, что необходимо изменить. Режим Путина сделал все возможное, чтобы поощрять такие настроения, говорит социолог. Любые изменения в бюрократии или населении в ближайшее время маловероятны. Шанс, конечно, есть, «но он слаб». Ожидать, что это произойдет без какого-либо катастрофического события, почти наверняка является иллюзией.
Опросы Левада-центра показывают, что «от 80 до 85 процентов россиян не хотят участвовать в политике, рассматривая её как «грязное дело» или то, на что у них нет времени». Россияне вряд ли будут мобилизоваться и оказывать давление на государство для реальных перемен и будут продолжать подчиняться ему, чем преемники Путина, как это уже делал он сам, и воспользуются. Поэтому Гудков делает вывод:
Наиболее вероятный сценарий — постепенное сползание России к статусу региональной державы, слабой и коррумпированной, к типу государства-изгоя, зависимого от более мощных стран вроде Китая. Демократические государства возведут какой-то забор, барьер, оградят эту зону бедствия — и страна будет вариться в этой зоне.
Аргументы Гудкова объясняют многое из того, что сейчас происходит в России, особенно отношения между россиянами и их правителями, и его прогнозы убедительны. Позитивные перемены произойдут только в случае радикального потрясения, такого как поражение в войне или полный коллапс порядка внутри России. Новая волна протестов обнадеживает. Однако сама по себе она не приведет к трансформации, как бы ни было отрадно видеть, что россияне действуют таким образом, который предполагает, что по крайней мере часть из них считает, что именно граждане, а не «власти», должны принимать решения за себя и свою страну.
Оригинал – The Jamestown Foundation
_____________________________________________________
Подписывайтесь на Телеграм-канал Регион.Эксперт
Поддержите независимый регионалистский портал
Другие статьи автора:
- «Критикуй, но не обобщай!»
- Московская власть громко поддерживает «СВО»
- Москва создает перспективу «вооруженного народа»
- Экологические протесты в России становятся драйвером политической оппозиции
- «Замораживание» украинского конфликта не принесет мира
- Приближение к коллапсу?
- «Нормальные люди не протестуют»
- Россия и Украина могут договориться о прекращении огня в 2025 году, но мир не гарантирован
- «Края империи» вместо республик
- Академическая регионализация
- Позволяя регионам формировать ополчения, Москва повышает риск гражданской войны
- У путинской России заканчиваются советские резервы
- РПЦ теряет свои позиции на постсоветском пространстве
- Отток населения с Дальнего Востока делает его все менее русским
- «Подмосковные вечера» по-китайски
- Приближающийся конец России не обещает быть легким или быстрым – и все должны быть к этому готовы
- Российские надежды и страхи после «выборов»
- «Очамчира, Очамчира – гордость русских моряков»
- Война Москвы против Украины оборачивается фатальными потерями в тылу
- Ингерманландский прецедент: почему он способен повлиять на многое
- Деколонизация России требует денуклеаризации Москвы
- Патрушев ищет в Карелии «террористов-сепаратистов»
- Может ли возродиться Зеленый Клин?
- Мятеж ЧВК Вагнера показал, что Путин разрушил российское государство
- Приближающийся конец сегодняшней России будет скорее напоминать 1918 год, а не 1991-й
- Казакия: потенциально мощный оплот против российского империализма
- Китай, а не Москва построит железную дорогу в Якутию
- Регионализм важнее этнонационализма
- Кубань: настоящий «клин» между Россией и Украиной
- Москва начинает больше беспокоиться о региональных вызовах, чем об этнических
- Освободить порабощенные нации: три изменения в международной системе, которые внушают оптимизм
- Распад СССР 2.0?
- Дискуссии о переносе столицы в Сибирь: свобода слова?
- Русский язык становится регионально разнообразным
- Российским федералистам надо учитывать реальную асимметрию регионов
- Обзор 2020 года: сибиряки в центре внимания России
- Смысл существования России – не благо людей, а «территориальная целостность»
- Может ли федерализм спасти российские дороги и жизни людей, которые путешествуют по ним?
- Москва уничтожит Байкал прежде, чем Китай его выпьет?
- Казакия: осуществимая мечта?
- Провал Запада в 1991 году не должен повториться сейчас
- Москва сталкивается с регионалистскими движениями по всей России
- Регионализм – это национализм следующей русской революции
